«Возникало впечатление, что матч за звание чемпиона мира - это личное мое и Чижова дело...»

- В чем, на твой взгляд, причина столь сокрушительного поражения?

- Признаться, я не был по-настоящему готов к матчу. К тому же после сбоев на старте расстроился, все из рук сыпалось.

- Что же помешало нормальной подготовке?

- Главным образом нервотрепка, связанная с организационными моментами.

Все началось еще на подступах к претендентскому матчу с Тоном Сейбраидсом. Во время одного из выступлений в Голландии ко мне от имени экс-чемпиона мира обратился господин Лео Шпрингер. Он сообщил, что Сейбрандс будет играть матч только в том случае, если я откажусь от законного преимущества, полученного мной по результатам чемпионата мира в Суринаме (согласно регламенту ФМЖД, при ничьей в поединке я имел перевес за счет лучшего коэффициента).

На мой взгляд, такая постановка вопроса была некорректной. Сейбрандс - личность в шашечном мире легендарная, и мой отказ был чреват негативной реакцией публики. К тому же за участие в этом матче предполагался солидный гонорар...

И все же я сказал нет. Я помнил Ъ том. что подобный ультиматум Сейбрандс предъявил Анатолию Гантваргу в предыдущем отборочном цикле. Гантварг принял его. И проиграл. Это естественно. Одна уступка влечет за собой другую.

Я сказал нет, но оставил возможность для компромисса, выдвинув встречное предложение о продлении единоборства до двенадцати партий в случае ничейного исхода после первых шести.

Психологическая сложность ситуации заключалась еще и в том, что никаких официальных заявлений непосредственно от Сейбрандса не поступало. Лишь 1 апреля 1991 годе ФМЖД получила от него отказ. Все это время я был как на иголках. Что делать, готовил,ся к матчу с Сейбрандсом? Или сразу с Чижовым?

- Но хоть после этого какая-то ясность появилась?

- Ничего подобного. С самого начала возникло впечатление, что матч за звание чемпиона мира - это личное мое и Чижова дело. Во всяком случае, ни Всемирная федерация шашек, ни представлявшая наши интересы всесоюзная никаких действий по организации не предпринимали.

Пришлось самому взяться за поиски спонсора. И это удалось - в Голландии. Был предложен призовой фонд в 30 тысяч гульденов. Однако во время нашей встречи в Хирдсне в апреле 1991 годе Чижов заявил, что он согласен не менее, чем на 200 тысяч. Такой призовой фонд был в предыдущем матче за мировую корону между Чижовым и Сейбрандсом, но для поединка без участия голландца такая сумма была заведомо нереальной. Чижов однако стоял на своем, и дело начало заходить в тупик. Заинтересованные же федерации вступать в контакт со спонсорами, вообще не сочли нужным.

Лишь в августе чуть ли не за руку удалось посадить за стол переговоров представителей всемирной и советской федераций. И первое, о чем заговорил уполномоченный ФМЖД - это о 5 процентном отчислении от призового фонда на их счет.

- Вполне советский полход: делать ничего не делали, но отчислить - будьте любезны!

Это еще не все. Накануне поединка из штаб-квартиры ФМЖД пришел телекс, что Латвия за участие должна ей 500 гульденов, а Эстония как организатор - 1000.

- Так как же все-таки удалось спасти матч?

- Видя, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих, я и мой тренер Эммануил Мерине на свой страх и риск договорились с эстонской федерацией.

Где-то за месяц до начала матча нас с Чижовым пригласили в Москву для подписания контракта. В нем значилось: 10 партий в Таллине, 10 - в Голландии.

- Значит, спонсоры все же согласились...

В том-то и дело, что нет. Я знал об этом из первых рук.

- Получается, контракт был липовым?

- По существу - да.

- Тогда зачем ты подписал его?

А что оставалось делать? Мне нужен был хоть какой-то официальный документ, гарантирующий, что матч вообще состоится. До последнего срока, оговоренного правилами ФМЖД, оставалось два с небольшим месяца.

А параллельно мы послали телекс в руководящий комитет, что у нас есть достоверная информация об отказе, со стороны голландских спонсоров, и что мы готовы провести вторую половину матча в Риге.

Чижов с нашим предложением не согласился, и в конце концов была достигнута договоренность, что все 20 партий состоятся в Таллинне.

- Интересно, кто бы нес ответственность, если бы поединок был сорван?

- Уверен, никто.

И Чижов сохранил бы титул чемпиона мира на новый срок?

- Разумеется.

А какой призовой фонд был установлен в Таллине?

- 100 тысяч рублей.

Это около 1200 гульденов (разумеется, на тот момент, когда бралось интервью - В.В.)? - Да.

- Тысяча двести, тридцать тысяч, которые были готовы выделить спонсоры, и двести тысяч, на которых настаивал Чижов... Не кажется ли тебе этот ряд странным?

Кажется. Любопытно, что при подписании контракта в Москве Чижов уже не торговался...

Не угадывается ли за всем этим рука искушенного режиссера?

Ну, я бы такого вывода не делал.

У Чижова были свои интересы, и это естественно. Но злой умысел - сомневаюсь.

Что же касается ФМЖД и федерации, которая еще совсем недавно называлась всесоюзной, то раздираемые на части амбициями, интригами, алчностью, некомпетентностью они подчас просто недееспособны.

В любом случае от такой карусели и у более опытного игрока голова могла пойти крутом.

Ясно, что надо было как-то уклониться, отстраниться от пред-матчевых сражений. Каким образом, не знаю. Но надо было.

Да и в чисто шашечном отношении у меня к себе много претензий. Счет в матче не должен был быть таким разгромным. В восьмой партии я упустил форсированную возможность выиграть и вместо этого проиграл.

В какой-то момент я просто «поплыл».

- Гунтис, как по-твоему, это нокаут или нокдаун?

- Конечно, нокдаун. Психологически я уже восстановился. В середине февраля собираюсь сыграть в крупном международном турнире в Канне, а затем в чемпионате Европы в Паргене. Надо акклиматизироваться во Франции, ведь чемпионат мира 1992 года состоится в Тулоне...

- Что ж, удачи тебе!

С Г. Валнерисом беседовал Владимир Вигман.