shashki35 Vologda ru

Исер Куперман ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ

КАМЕНЬ ЗА ПАЗУХОЙ

В турнире, где я восемнадцатилетним пареньком впервые выполнил мастерскую норму, самым опасным для меня соперником был председатель Всесоюзной ква­лификационной комиссии мастер Потапов. Наша встреча состоялась в одном из последних туров и имела для меня важное значение: мне нужно было выиграть. Волнуясь, я разыграл черными известный теоретический вариант дебюта «косяк», по общему мнению бесперспективный для черных.

Потапов надолго задумался и сделал ход, давно признанный не лучшим. Но на этой тропе, расположен­ной в стороне от испытанной теоретической дороги, для него ничего хорошего не предвиделось. Он проиграл. По­сле партии мы стали обмениваться мнениями:

— Ну, какой камень ты держал за пазухой? — спро­сил Потапов.

— Я? Камень держал?— удивился я.— Никакого камня.

—  Рассказывай, рассказывай... — усомнился мой противник. — Ты ведь недавно проиграл в этом варианте Натову. И партия была опубликована. Стал бы ты так просто повторять ее еще раз!

— Так это же не я! Это мой однофамилец из Одессы с Натовым играл. Я об этой партии понятия не имею!

Потапов очень огорчился.

А косвенный виновник его поражения — теперь мос­ковский мастер Григорий Куперман — часто говорит мне:

—  Гроссмейстер, не забывайте, кому вы обязаны успешным началом своей шашечной карьеры!

КАКИЕ-ТО ПОРЧЕНЫЕ...

Теперь редко встретишь человека, который не слы­шал бы о стоклеточных шашках, о том, что по ним прово­дятся международные соревнования, разыгрывается пер­венство мира. А еще совсем недавно, несколько лет наза-д... Я зашел в магазин.

— Покажите мне шашечные доски.

— Вот, пожалуйста, — и продавщица положила не­сколько стоклеточных досок на прилавок. Но тут же до­верительно зашептала: — Брать их не советую... Они ка­кие-то порченые: на них клеток больше, чем надо.

ПОКАЖИ РЕШЕНИЕ

Как вы думаете, что легче: самому составить комби­нацию или решить готовую? «Конечно, решить готовую! » — скажете вы и, вообще говоря, будете правы. Но ино­гда...

Харьковский мастер Анатолий Коврижкин — один из лучших шашечных композиторов, автор сотен красивых и сложных комбинаций. Однажды в клубе его друг — ма­стер Коган расставил перед Коврижкиным шашки:

— Анатолий Иванович, реши. Замечательная комби­нация!

Харьковчанин думал, думал и спасовал:

— Позицию я вроде где-то видел, но что-то не полу­чается... Ну-ка покажи решение!

Раздался громкий смех всех присутствовавших: ради шутки перед Коврижкиным была поставлена его соб­ственная комбинация, опубликованная им несколько лет назад.

ПОСЛЕ ЦЕЙТНОТНОЙ БУРИ

Идет первенство страны по стоклеточным шашкам. За одним из столиков встретились харьковский и смолен­ский мастера — А. Швидкий с П. Алфимовым. Харьковча­нин только что вышел из острого цейтнота. Теперь его ход, и он должен совершить сложный удар дамкой, удар, который можно произвести в нескольких направлениях. Швидкий уже собрался бить, поднял свою дамку, но, в чем-то усомнившись, опять стал раздумывать, выбирая

направление удара. Проходит минута, другая, третья — дамка все еще в руке, повисшей над доской. И вдруг харьковчанин обращается к противнику:

— Простите, а откуда моя дамка бьет? Где она стоя­ла?

Вот что значит побывать в остром цейтноте! Впро­чем, это не помешало Швидкому выиграть.

ПОМОГАЮТ ЛИ БОЛЕЛЬЩИКИ?

На этот счет существуют различные мнения. Напри­мер, бакинский мастер Низами Туаев высказался так:

— Некоторые думают: когда у тебя много болельщи­ков — это хорошо. Нет! Когда мало болельщиков — это хорошо! В первенстве Азербайджана я имел верные шан­сы стать чемпионом. Сказал знакомым, что у меня ответ­ственная партия, просил прийти. Все пришли, и что же? То один, то другой спрашивает:

— Как дела, Низами?

— Ну что, Низами? Выиграешь?

Только успевай отвечать! Можно ли тут играть в полную силу? Попал в цейтнот и, конечно, проиграл. А вы говорите, болельщики помогают!

ВСТРЕЧИ НА ЧУЖОМ ПОЛЕ

В 1957 году я впервые выехал на турнир претенден­тов. Участников в этом турнире было четверо, и на торжественном открытии соревнования нас по очереди представляли зрителям. Каждого вызывали, говорили о

его успехах, победах... Представляемый вставал и, пока о нем говорили, стоял.

Мастер Иван Козлов, являясь руководителем нашей маленькой делегации и моим тренером, исполнял «по со­вместительству» и функции переводчика. Поэтому мы условились: когда меня вызовут, он подаст мне сигнал. Сначала вызвали чемпиона Голландии международного мастера Вима Роозенбурга. Затем чемпиона Франции гроссмейстера Мишеля Изара. Потом чемпиона Бельгии международного мастера Гюго Ферпоста. Меня — послед­ним. При этом Козлов ткнул меня в бок и прошептал:

— О тебе.

Я встал. Сначала говорил один, потом другой... А я стоял и думал: «Как долго обо мне говорят! Неужели у меня такой длинный перечень успехов и побед? Что ж, это и не плохо...»

Вскоре заметил, что кое-кто, глядя на меня, улыба­ется. Я приветливо улыбался в ответ. Козлов в это время увлекся разговором с каким-то голландцем. Кончив раз­говор, он повернулся ко мне:

— Ты все еще стоишь? Почему не садишься?!

— Тише, Ваня. Ведь меня представляют!

— Тебя представляют? Боже мой, разве я тебя не толкнул? Давно уже зачитывают регламент турнира!

Я решил немедленно приступить к изучению немец­кого языка...

«СИНЬОРУ БИТЬ НЕЛЬЗЯ»

Когда в Италии разыгрывалось первенство мира, то одновременно в соседнем зале проходил и чемпионат

страны. Первенство мира — по международным шашкам, а чемпионат Италии — по итальянским.

В них, так же как и в русские шашки, играют на дос­ке в 64 клетки, но есть отличия: простая шашка не может бить назад, назад может ходить и бить только дамка, но дамка эта не такая быстроходная, как у нас, — она может передвигаться только на соседнее поле. Дамка называет­ся в итальянских шашках «синьора», и простой шашке не дано права бить эту знатную особу.

Барский сыграл две любительские партии с одним итальянским мастером, но обе закончились не совсем обычно. В каждой из них он задумывал комбинацию и уже начинал жертвовать шашки, но когда собирался произвести завершающий удар своей простой, при кото­ром забрал бы и дамку итальянца, противник придержи­вал его руку и, улыбаясь, восклицал:

— Dama no! (синьору бить нельзя!).

Барский в своих расчетах забыл о том, что простой нельзя бить дамку, и ему оставалось только сдаться. Он смотрел умоляющими глазами в надежде, что итальянец догадается вернуть ему обратно ход и его пожертвован­ные шашки, но... все напрасно. Тот не разрешал ему из­менить ход, а тут же предлагал ничью, на которую, по­нятно, Барский с готовностью соглашался. А когда кто-то после двух партий спросил итальянца о счете, то выясни­лось, что Барский набрал целых два очка: в Италии (в-прочем, как и во многих других странах) за ничью засчитывается по очку, а за выигрыш — два очка, то есть в два раза больше, чем у нас. И только проигрыш равен нашему — такой же круглый ноль.