Новый год начался с немедленного успеха — я выиграл чемпионат мира по блицу в Варшаве. После этого я отправился на традиционный турнир в Вейк-ан-Зее. Хотя я, возможно, сделал в нем слишком много ничьих, я был все же достаточно удовлетворен своим дележом второго места, особенно после испытанных в предыдущем году проблем. Следующая партия была моей лучшей в турнире и является предметным уроком на тему, как играть против каменной стены.

Как обычно в Вейк-ан-Зее, публика могла голосовать за лучшую партию дня. Эта партия выиграла приз зрительских симпатий во 2-м туре.

В 2000 году в дополнение к традиционным соревнованиям в Вейкан-Зее, Линаресе и Дортмунде я играл в нескольких рапид-турнирах и принял участие в турнире по «advanced chess» в Леоне, где шахматисты во время партии могли пользоваться компьютером. С учетом соревнований в блиц и не глядя на доску, 2000 год обещал достаточно большое разнообразие шахматной активности. Все эти формы шахмат предъявляют к игрокам различные требования и добавляют «соус разнообразия» к тому, что иначе было бы монотонным течением турниров. Для профессиональных игроков очень важно сохранить «творческие соки» бурлящими, а игра в различные формы шахмат — очень хороший путь добиться этого. Дополнительный момент заключается в том, что эти различные формы шахмат добавляют популярности нашей игре. Вы можете возразить, что если бы Франкфурт, например, не организовал соревнование по быстрым шахматам, то мог бы провести классический турнир, но я думаю, что возможен другой исход — если бы они не организовали рапид-турнир, то шахматного турнира у них не было бы вовсе. Я полагаю, что если вы можете продать спонсору какой-то конкретный тип соревнования, то надо просто делать это, даже если в результате получат развитие различные виды шахмат.

Игра против компьютеров — более маргинальный случай. В Дортмунде-2000 компьютер принимал участие в главном турнире и набрал 50% очков. Возможно, конечно, использовать тот же самый аргумент: что участие компьютера в турнире может привлечь спонсора и сделает возможным проведение соревнования, которое иначе бы не состоялось. Однако у меня есть несколько оговорок относительно этого, и я думаю, что смешанное соревнование людей и компьютеров возможно только как матч людей против компьютеров — иными словами, шахматисты не должны ожидать партии с человеком в один день и с компьютером на следующий день. Люди не могут менять свои стили подобным образом, и не желая говорить слишком много, словно пытаясь оправдаться, замечу только, что соревнования подобные Дортмунду будут автоматически обеспечивать компьютеру хорошие результаты.

Также я думаю, что необходимо пересмотреть правила для партий человека против компьютера. Не может быть правильно, что компьютер за доской имеет доступ к огромной дебютной базе. Поскольку компьютер также имеет в своем распоряжении приведенные в боевой порядок эндшпильные базы, то поле битвы, по существу, сужается до миттельшпиля, что делает ее очень тяжелой для человека. Очень может быть, что через 10 лет компьютеры будут побеждать, независимо от любых правил и ограничений, но в тот момент, когда соревнование человека против компьютера еще интересно, мы должны задать вопрос, действительно ли правила справедливы. Проблема в том, что нынешние правила — наследие тех дней, когда люди могли обыграть компьютеры с закрытыми глазами, и в то время никого не волновало, есть ли у компьютера дебютная книга. Сейчас ситуация существенно отличается, и правила заслуживают дальнейшего изучения.

Если они того захотят, то люди, возможно, сумеют улучшить свои результаты против компьютеров после трех или четырех месяцев специальных тренировок. Ваши мыслительные процессы должны быть совершенно другими, когда играете с компьютерами; вы должны быть гораздо более бдительным и сфокусированным на тактике и в то же время можете более расслабленно подходить к стратегическим вопросам. Однако в настоящий момент редкость подобных соревнований вряд ли сможет оправдать подобную трату времени.

Линарес 2000 года оказался еще одним разочарованием. Однако вскоре после него стало ясно, что матча с Каспаровым не будет, поскольку мы не смогли договориться об условиях контракта. Я был расстроен, но по крайней мере ушла неопределенность. Я чувствовал себя достаточно мотивированным для того, чтобы хорошо выступать в последующих турнирах, и два месяца отдыха (апрель и май) принесли ожидаемый эффект. Моя игра вновь обрела прежнюю свежесть. Восстановление моей игры набирало темп в течение года, и это можно увидеть не только по результатам, но и по стилю партий. В мои лучшие года, в 1998-м и 2000-м, мои партии отличались созидательностью и энергией, которых в целом недоставало в партиях 1999 года. По ходу 2000 года успехи пошли в гору — я выиграл турнир по «advanced chess» в Леоне, турнир по быстрым шахматам во Франкфурте и разделил первое место в Дортмунде. В августе я выиграл Кубок мира ФИДЕ в Шеньяне, и следующая партия из этого соревнования вновь открыла мне вход в лабиринты системы Найдорфа.